Метелям - в память лет
Мазманян Валерий Григорьевич
родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего.
В 1975 году закончил
Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков.
Живёт в Москве. Работает в системе образования. Автор книги «Не спросишь серых журавлей».
И крылом нарежет птица окнам дольки синевы
Нас берёза с белой грудью
угостит при встрече соком,
под слезу капели будет
умирать зима у окон.
Грач распустит веток пряжу,
у крыльца сугроб усохнет,
на твои колени ляжет
солнца луч полоской охры.
И бывали зимы хуже,
но пока в руке рука,
воробьи утопят в луже
кучевые облака.
И найдётся в чём виниться,
и без домыслов молвы...
и крылом нарежет птица
окнам дольки синевы.
На берёзовой веточке неба лоскут
О судьбе разговоры уже не влекут -
вспоминается чья-то вина,
зацепился за веточку неба лоскут
и трепещет в проёме окна.
Не озлобились, живы, не стали грубей,
не горюй, а уныние - грех,
белизною пометил виски, голубей
и берёзы растаявший снег.
Не вздыхай, нам апрельские ночи вернут
всех ушедших в красивые сны...
на берёзовой веточке неба лоскут,
улыбнись - это вымпел весны.
Клён моет чёрные лодыжки
Лоскутья неба делят ветки
в свинцовых лужах февраля,
сугробы плачутся в жилетку
усохшей тени фонаря.
Клён моет чёрные лодыжки,
не отморозил - повезло,
и знаем мы не понаслышке -
зимы обманчиво тепло.
Виски в снегу - давно не парень
и не к лицу слова клише...
тебе я просто благодарен
за оттепель в моей душе.
И чёрному грачу поверим
На серость стен мазками охры
рассвет погожий день нанёс,
ещё один сугроб усохнет
у белых ног худых берёз.
Из жарких стран - пора на север,
и птичьим стаям не до сна,
и чёрному грачу поверим,
что март и на дворе весна.
У сердца истина простая -
твоя рука в моей руке,
и льдинкой облако растает
в небесной голубой реке.
Судьба побалует хорошим...
и пусть морщинка льнёт к губам,
сегодня мы печаль раскрошим,
как корку хлеба голубям.
Болтливый ручеёк уносит
Воспоминания - минуты,
а сколько было на пути,
чем ближе подойдёшь к кому-то,
тем дальше хочется уйти.
Косынкой облако повяжет
берёза на худой груди,
становимся с годами глаже,
ушли чужие - не суди.
С утра воркует голубь сизый,
что надо помнить - прячем в сны,
капели слушаем репризы -
бессмертна музыка весны.
Зима, метели, память вёсен
сложились в суетливый век...
болтливый ручеёк уносит
и палый лист, и талый снег.
Аллея ниточками веток сошьёт лоскутья синевы
Уже не редкость день погожий,
последний снег к кусту приник,
и блеском золота тревожит
грача скользящий солнца блик.
Пожухлый лист с порывом ветра
прильнёт к груди сырой травы,
аллея ниточками веток
сошьёт лоскутья синевы.
Приветливей, светлее лица,
и легче груз прожитых лет,
и мнит себя свободной птицей
пустой разорванный пакет.
Морщинки - только сухость кожи,
и ты зеркал не слушай ложь...
и пусть вчера и завтра схожи,
весной чудес от жизни ждёшь.
Налепит ветер белых птиц
Ветла проводит битый лёд,
клин журавлиный встретим мы,
и белой бабочкой вспорхнёт
с весенних трав душа зимы.
Костистый тополь на плечах
поднимет солнышко в зенит,
и в такт мелодии ручья
ольха серёжкой зазвенит.
В дремоте чуткой тихий лес,
февраль - не время птичьих гнёзд,
но обещание чудес
таит молчание берёз.
И пусть сегодня нелегко
заполнить пустоту страниц...
для нас с тобой из облаков
налепит ветер белых птиц.
Берёза серебряный волос украсит алмазной звездой
Морозно, ломается голос,
снежинка растает слезой,
берёза серебряный волос
украсит алмазной звездой.
Пока отношения шатки,
былое с добром отпусти,
большие пушистые шапки
надели худые кусты.
Не всё перепишешь с начала,
но можно начать и с конца,
и сердце недаром стучало -
сойдутся следы у крыльца.
У дома сугробов отара -
метели пригнали, ушли...
и облачком белого пара
плохое слетает с души.
Задремавшая луна улыбается во сне
Все сугробы спеленал
к десяти вечерний снег,
задремавшая луна
улыбается во сне.
Грезится весенний день -
принесли тепло грачи,
убаюкал ветер тень,
и зажгла звезда ночник.
Суета, усталость, хмарь -
три морщинки возле глаз,
посмотри - нашёл фонарь
у окна большой алмаз.
Погрусти, но бровь не хмурь,
у судьбы не просим крох...
отзвуком житейских бурь
остаётся тихий вздох.
Худой фонарь у тёмных окон пускает жёлтую слезу
Унылый день не станет датой,
забудь и зря не морщи лоб,
на простыне, ветрами смятой,
уснул калачиком сугроб.
Раздвинешь шторы - тени в коме,
на сером - белые штрихи,
ночных воспоминаний промельк
тревожит старые грехи.
Былое тронешь ненароком,
не вороши, что там - внизу,
худой фонарь у тёмных окон
пускает жёлтую слезу.
И сколько от себя ни бегай,
найдётся повод для тоски...
с берёзой, облаком и снегом
роднятся белизной виски.
И неба серые лоскутья на чёрных ветках сушит ветер
Опять сезонов перепутье,
не отличишь от утра вечер,
и неба серые лоскутья
на чёрных ветках сушит ветер.
А там, где были снега пятна,
мерцают лужи из металла,
твоё молчание понятно -
от этой серости устала.
Одно уже не повторится,
другое - памяти отдали,
и петли времени на спицы
ложатся ровными рядами.
Добавлю в комплименты лести -
душа вспорхнёт и вёсны вспомнит...
оконным переплётом крестит
фонарь тебя и сумрак комнат.
Метелям - в память лет
По лужам облака плывут,
последний снег зачах,
и сосны держат синеву
на бронзовых плечах.
На все лады поют ручьи,
что всё в твоих руках,
гуляют важные грачи
в потёртых сюртуках.
Дождям - в жемчужную росу,
метелям - в память лет,
я, как огонь любви, несу
багряных роз букет.
Возьмёшь цветы, я, не дыша,
услышу - горячо...
и сизым голубем душа -
на белое плечо.
Валерий Мазманян
Ответить с цитированием
